1968 год, чехи, радость… казалось бы, три несочетаемых слова. Наталье Горбаневской удалось их сочетать. Известная диссидентка-шестидесятница, поэт и переводчица побывала в конце октября в Праге по случаю выхода её книги «Полдень» на чешском языке (Poleden). В документальном повествовании рассказывается о «демонстрации семерых», осмелившихся протестовать против ввода войск в Чехословакию, Наталья Горбаневская была в том коротком ряду отважных 25 августа 1968 года на Красной площади. 30 октября в библиотеке имени Вацлава Гавела прошла презентация «Полдня». Наталью Евгеньевну пражане приветствовали восторженно (см. выше: 1968, чехи, радость), хотя немало было шуток на тему «подзадержавшихся» чехов – в издании «Полдня» их опередили немцы, русские, поляки... все опередили. Наконец, чехи исполнили свой долг. Чешское издание – заслуга Института по изучению тоталитарных режимов и издательства Torst. Откроем «Полдень» и прочтём, как это было:
«Накануне прошёл дождь, но в воскресенье с самого утра было ясно и солнечно. Я шла с коляской вдоль ограды Александровского сада… Малыш мирно спал в коляске, в ногах у него стояла сумка с запасом штанов и распашонок, под матрасиком лежали два плаката и чехословацкий флажок. Я решила: если никого не будет, кому отдать плакаты, я прикреплю их по обе стороны коляски, а сама буду держать флажок… Плакаты я делала рано утром 25-го: писала, зашивала по краям, надевала на палки. Один был написан по-чешски: «At žije svobodné a nezavislé Československo!», т. е. «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!». На втором был мой любимый призыв: «За вашу и нашу свободу»… «За вашу и нашу свободу» – это лозунг польских повстанцев… Я подошла к Лобному месту со стороны ГУМа, с площади подошли Павел, Лариса, ещё несколько человек. Начали бить часы. Не на первом и не на роковом последнем, а на каком-то случайном из двенадцати ударов, а может быть и между ударами, демонстрация началась. В несколько секунд были развёрнуты все четыре плаката (я вынула свои и отдала ребятам, а сама взяла флажок), и совсем в одно и то же мгновение мы сели на тротуар. Справа от меня сидела Лара, у неё в руках было белое полотнище, и на нём резкими чёрными буквами – «Руки прочь от ЧССР». За нею был Павлик. Доставая плакаты, я сознательно протянула ему «За вашу и нашу свободу»: когда-то мы много говорили о глубокой мысли, заключённой в этом призыве, и я знала, как он ему дорог. За Павликом были Вадим Делоне и Володя Дремлюга, но их я видела плохо: мы все сидели дугой на краешке тротуара, повторяющего своими очертаниями Лобное место. Чтобы увидеть конец этой дуги, надо было бы специально поворачиваться. Потому-то я потом и не заметила, как били Вадима. Позади коляски сидел Костя Бабицкий, с которым я до тех пор не была знакома, за ним – Витя Файнберг, приехавший на днях из Ленинграда. …Вокруг нас только начал собираться народ, а из дальних концов площади, опережая ближайших любопытных, мчались те, кто поставил себе немедленной целью ликвидировать демонстрацию. Они налетали и рвали плакаты, даже не глядя, что там написано. Никогда не забуду треска материи».
Демонстранты получили кто срок, кто ссылку, кто психушку. Наталья Горбаневская – последнее. После демонстрации семерых пражская газета «Литературные страницы» написала: «Семь человек на Красной площади – это, по крайней мере, семь причин, по которым мы уже никогда не сможем ненавидеть русских». Первый президент Чешской Республики Вацлав Гавел восхищался демонстрантами: «Граждане, протестовавшие в августе 68-го на Красной площади против оккупации Чехословакии войсками Варшавского пакта, проявили человеческую солидарность и величайшее личное мужество. Их поступок я высоко ценю и потому, что они хорошо знали, на что шли и чего можно было ждать от советской власти. Для граждан Чехословакии эти люди стали совестью Советского Союза, чьё руководство без колебаний осуществило подлое военное нападение на суверенное государство и союзника».
– Протестов на самом деле было много, – рассказывала на встрече в библиотеке Наталья Евгеньевна, – общество «Мемориал» четыре года назад взялось собирать информацию обо всех протестных акциях, но список их, думаю, далеко не полон. Даже просто воздержаться на собрании, не поднять руку в поддержку линии партии уже было акцией протеста, могущей повлечь серьёзные неприятности.
Восхищение присутствовавших Натальей Горбаневской разделили также чехи Яна Гусакова и Властимил Шмид, вывезшие её рукопись и другие документы из СССР. К слову, Яна была в момент совершения отважного поступка беременна, бородатый сын её Павличек присутствовал как свидетельство благоприятного исхода рискованного мероприятия. Героям аплодировали, и «малышу» тоже.
Наталья Горбаневская читала стихи: «И просыпался Пражский Град, во сне услышав танки», прозвучали строки и в переводе на чешский. Друзья, будет время, почитайте стихи Горбаневской. Я здесь приведу самое коротенькое:
Телеграфный переулок
Чёрная «Волга» гонится за мной,
Въезжает на тротуар.
Сон 1969 года…
Потомок эмигрантов первой волны Алексей Келин душевно поблагодарил Наталью Евгеньевну: «Для нас, потомков людей, которых спасла Чехословакия, 1968 год был ударом. Вы же доказали, что в СССР остались люди с совестью».
Конечно, не обошлось без вопросов о нынешнем положении дел, о политической ситуации в Белоруссии и России. О последней:
– Ситуация крайне печальная – это не тупик, но крайне запутанный лабиринт. Я не вижу выхода из этого положения. И я не футуролог. Единственное, о чём могу сказать определённо – коммунизм в России кончился. Но это не значит, что мне нравится нынешняя власть. Что делать? Сесть у рек вавилонских и плакать? Мой выбор – выбор лягушки, что била лапками, сбила масло и не утонула. Я сама такая лягушка. Свесить руки и ничего не делать – наихудшее. Хотя каждый решает сам. Я не могу сказать другому человеку «ты должен». Я никого не звала с собой на площадь.
И мне Наталья Евгеньевна сказала то же: «Каждый решает сам». Вопрос же был чисто семейный: ехать ли мне в Россию, бунтовать с дочерью моей на Болотной площади (дочь из Чехии удрала в гущу событий) или убеждать девочку вернуться в мирную Чехию, окончить гимназию, зажить благополучной жизнью, в ходе которой не бьют дубинками, ботинки в давке не стаптывают, административными мерами не грозят? Думаю, решаю…
Наталья Скакун
