Как есть разные пути попадания в Чехию, так есть и разные пути отбытия. Один из самых пугающих – экстрадиция. При этом попрошу не путать экстрадицию с депортацией. В первом акте задействованы две страны: одна требует выдать ей некую особу, другая решает, выдавать или нет, во втором – только одна, особу своей волей высылающая.
Экстрадиция – часто мелькающее на страницах чешских газет слово – почти всегда звучит в контексте «отказано». Так, в позапрошлом году Чехия отказала в экстрадиции бывшего министра экономики Украины Богдана Данилишина, а недавно суд позволил подзадержаться в Чехии бывшей порнозвезде Анастасии Хаген. «Радио Прага» в конце прошлого года, анализируя в публикации «Пытки как препятствие для экстрадиции» (автор Ася Чеканова) нынешние уклоны и тенденции чешского правосудия относительно выдачи граждан из стран – бывших республик СССР, приводит примеры: «Обвиняемому в хищениях в особо крупных размерах гражданину России Андрею Сахкову удалось добиться отмены Конституционным судом решения нижестоящей инстанции о выдаче его РФ... По делу грузинского бизнесмена Миндии Кашибадзе было принято подобное решение: с учётом того, что возвращение бизнесмена в Грузию представляло угрозу для его жизни, КС решил отказать грузинским правоохранительным органам в выдаче их гражданина. Аналогичные вердикты были вынесены в отношении граждан Молдавии и Украины». Жалуется на чешскую несговорчивость Белоруссия. «В последние годы Чехия не удовлетворила ни одного запроса об экстрадиции», – заявил начальник международно-правового отдела Генеральной прокуратуры Олег Хлыщенко в интервью газете «Советская Белоруссия».
Казалось бы, в Чехии ты как за каменной стеной. Ан нет. На самом деле примеров состоявшихся экстрадиций граждан из стран – бывших союзных республик СССР насчитывается не в пример больше.
И вот в чём парадокс. Изъяны и «особенности национального», допустим, российского судопроизводства и пенитенциарной системы цветут стабильным махровым цветом. Но одних граждан выдают (например, господин Кирсанов, обвиняемый в мошенничестве в масштабе 300 млн, был выдан в сентябре позапрошлого года), а других (см. выше) – нет. Поэтому мне трудно предсказать судьбу россиянина А., на судебном заседании по делу которого я присутствовала в пражском городском суде. В суд позвало письмо матери А., присланное к нам в редакцию. Если коротко: против её сына сфабриковано уголовное дело по статье «мошенничество» с целью захвата его бизнеса, дело сфабриковано в Дагестане – одно только место, выбранное для совершения правосудия, уже говорит об исходе дела. Хотя мама А. считает, что сын её в случае экстрадиции не доедет и до суда – будет убит в пути, так, дескать, ему было обещано.
И вот суд. Впервые в Чехии вижу своего соотечественника в наручниках. А. был арестован в июле прошлого года, с тех пор находится в тюрьме. У него в Чехии живёт семья, сам он обладатель ПМЖ и проситель убежища. Помогает ему кроме адвоката журналист Григорий Пасько – автор обращения о недопустимости экстрадиции в РФ, подписанного многими известными россиянами. Суд не спеша (такие дела всегда длятся очень долго – в этом их специфика) ведёт дело, приобщая к нему данные о соблюдении прав человека в РФ на основании визита в русские тюрьмы чешских специалистов, цитирую: «В целом права соблюдаются, но есть единичные случаи». Припоминаются жертвы российского правосудия: Ходорковский, Магницкий. Приводятся цифры: в среднем по 130 случаев преследования предпринимателей в год. 250 заявлений с Европейский суд ждут рассмотрения. МИД России на запрос Чехии недоответил – пришла только половина от запрошенного объёма информации, республика Дагестан и вовсе молчит. Решено ждать, арестованного А. из тюрьмы не отпускать, хоть он и просил: «Чехия стала моим родным домом, мне нет смысла куда-либо убегать».
«В Дагестане это просто – завести уголовное дело при двух свидетелях стоит 2 тысячи евро!» – разъясняет мне ситуацию соотечественница из группы поддержки А. Я не жила в Дагестане, но мне приходилось сталкиваться и с рейдерством, и со сфабрикованными уголовными делами в других частях необъятной родины. Подумалось: «Вот мы тоже живём в Чехии, а бизнес в России сам по себе идёт, а ну как он кому-то понадобится?» И стало от этих мыслей тревожно. А попытки мои найти через Фейсбук правозащитников из Дагестана, могущих поведать адвокату А. о дагестанской судебной практике, не увенчались успехом. Простите, не смогла помочь.
Наталья Скакун
