О том, что на страхе в Чехии можно зарабатывать, я впервые узнала, когда продлевала свой вид на жительство в 2000 году. Около иностранной полиции, тогда она находилась на Ольшанской, как обычно толпился народ. Ко мне подошел знакомый, который занимался документами – оформлением фирм и вида на жительство. «Слушай, - говорит, - есть два клиента, они бумажки эти забыли, по которым виза ставится. Поможешь им? Надо в кабинет зайти и сказать, что и как». Помогла. Он снова отозвал меня и вручил мне 50 долларов. «Вот тебе за работу. Я с них по 50 взял, говорю – вы что, с ума сошли такую нужную бумажку забывать. Конечно, мы вас спасем, но нужно заплатить. Они с радостью расстались с сотней». Надо признаться, особых трудов объяснить, что бедные люди забыли бумажки, мне не составило. Им тут же наклеили визы. Все остались довольны. Посредники всегда зарабатывали именно тем, что люди боятся. Некоторых даже мысль переступить порог этого учреждения вгоняла в ужас. И они готовы были платить посредникам. Даже те, которые неплохо говорят по-чешски.
А страх – это животное чувство – настолько пропитал стены здания иностранной полиции, что его почуяли сами сотрудники и начали этим пользоваться. За всю историю иностранной полиции ее состав, работающий непосредственно с иностранцами, меняли несколько раз. Многих подозревали в коррупции. Коррупция рождалась от страха. Практически бесправные иностранцы в Чехии в стенах иностранной полиции вообще превращались в скот. Клиенты приводили по 20 своих «соучредителей» и продлевали их пачками. Бизнесмены тоже имели своих «светок», «славиков», которые их продлевали. Воля была подавлена.
Со своей стороны полиция подогревала этот страх то новыми драконовскими законами или внутренними распоряжениями, то недружелюбной атмосферой, очередями и обращением с людьми как со скотом.
Все роптали. Но только между собой. Мало кто осмеливался сказать открыто, что его притесняют или несправедливо с ним обходятся. Боялись. Визу не продлят. Выгонят из страны.
Чешская общественность посредствам телевидения несколько раз узнавала о беспорядках в полиции и то только лишь потому, что не побоялись об этом сказать американцы. Обычно после таких сюжетов в полиции устанавливался на некоторое время порядок. Спасибо американцам. Сами мы на такое не способны. Мы боимся.
В этом я убеждаюсь всегда, сталкиваясь с очередным случаем, когда иностранец считает, что с ним поступили несправедливо. Особенно это касается тех, у кого ВНЖ. Будут ругать МВД на чем свет стоит, но никогда не скажут об этом вслух – в СМИ, на ТВ, по радио, редко кто напишет омбудсмену.
Так продолжается более 10 лет. И, конечно же, это всеобъемлющее чувство страха не могло остаться тайной. Чешские чиновники это поняли и сделали выводы. Складывается ощущение, что вывод мог быть таким: с иностранцами, по крайней мере, из третьих стран, можно поступать, как угодно. Например, ввести обязательную сумму налога для продления или навязать коммерческое страхование, или устраивать допросы с пристрастием при продлении вида на жительство, а потом можно и не продлевать в условленные сроки вид на жительство, а ставить «переходные визы», ничего, потерпят, все равно боятся. А еще можно не извещать в отведенные законом сроки о том, дали ли вам ПМЖ или нет. Терпите же? Не жалуетесь? Вот и хорошо.
Мой знакомый подал на продление вида на жительство в прошлом сентябре. Его дело еще не решено. И вряд ли кто-то убедит меня в том, что «дело в процессе». В процессе – налоги, которые он платит, и которые могут потребовать предоставить в любой момент. Он терпит, ставит «переходные визы» и радуется, когда очередную вклейку ставят не на 3, а на 5 месяцев. Если бы мне в 2000 году сказали, что так будет – я бы не поверила.
Ну, а если вы нетерпеливы, и по прошествии 8 месяцев со дня подачи прошения на ПМЖ, напишете в МВД письмо об ускорении процесса, вам в лучшем случае предложат вновь предоставить документы о финансовом состоянии, те, мол, уже старые. В худшем – скажут ОК, а через некоторое время откажут в ПМЖ. И такое я уже слышала.
Но разве это причина для возмущения? Конечно, нет. Человек с подавленной волей – он все вытерпит.
В редакции, прочитав мой текст, сказали: "Все правильно. Только все-равно ничего не изменится. Нет в Праге среди эмигрантов своего Навального".
Ирина Шульц
